«Богатырь земли русской»… Так называли художника Павла Рыженко друзья и почитатели. Непревзойденный мастер исторической живописи, искренне и горячо верующий православный христианин. Подобно святому князю Александру Невскому, которого Рыженко часто изображал на своих картинах, художник сделал необычайно много за 43 года жизни. Его произведения по приверженности русской православной идее, мастерству и технике, цветовой гамме, многофигурности вполне сопоставимы с творениями лучших отечественных живописцев конца ХIХ – начала ХХ столетия – И. Репина, В. Серова, В. Сурикова, В. Верещагина, В. Васнецова. Однако Павел Рыженко стоит особняком в этом ряду классиков. Его яркий талант прорубал себе путь в искусстве сквозь бурелом постмодернизма с его «инсталляциями» и «перформансами». О том, в чем заключается феномен Рыженко и почему его творческая манера и взгляд на исторические события так важен для современной живописи, размышляет исследователь творческого наследия художника, преподаватель РУДН Валерия СВЯТКИНА.

НАДЕЯСЬ ПРИБЛИЗИТЬСЯ К СВЕТУ…

Валерия Игоревна, вы пристально и углубленно изучали биографию и творчество Павла Рыженко, общались с его вдовой Анастасией. Каким было начало жизненного пути художника?

Родился будущий художник в Калуге в 1970 году. Отношения между людьми в ту пору были доверительными: в Калуге многие квартиры не запирались, и его, мальчишку, зашедшего со двора, соседи считали своим долгом прежде всего накормить… Впоследствии Павлу очень хотелось, чтобы народ опять так же «растеплился душой». Художника огорчали равнодушие и даже враждебность между людьми в современном ему обществе, с которыми и теперь часто приходится сталкиваться.

Уверовал в Бога Павел не сразу. Рассказывая о своем сокровенном пути к вере, он отмечал: «Каждый, а в особенности русский человек, тянется в глубинах и тайнах своего сердца к Свету-Христу. Ко мне вера во Христа пришла очень поздно, но, поверив, я захотел побежать за Ним, надеясь когда-нибудь приблизиться к этому Свету».

В любом роду, как правило, есть глубоко верующие люди, вымаливающие родных, далеких от Бога. Такой набожной была бабушка Павла, всегда с надеждой молившаяся о внуке. Она очень переживала, когда 16-летний Павел возвращался из компаний сверстников, «раздираемый страстями». Полуграмотная, но молитвенная старушка поворачивалась к окошу и восклицала: «Царица Небесная!» Так, благодаря своей бабушке-калеке, пережившей войну, Павел уверовал в Бога. «Бабушка – это мостик в ту еще Россию, в Россию, где не было фразы: «Твои проблемы!» – говорил Павел.

Святое Крещение Павел принял только в 23 года и почти сразу решил уйти в монастырь. Некоторое время он и в самом деле нес послушания на Валаамском подворье в Приозерье, но осознал, что его путь – не монашеский. Для него впоследствии собственная семья стала «залогом рая» на земле, а своего сына Тихона художник старался воспитать, как верноподданного грядущего царя.

Как складывалась творческая индивидуальность Рыженко? Что способствовало его становлению как художника?

Рисовать Павел начал с пяти лет. Его художественные способности развились быстро. В 11 лет он уже являлся учеником Московской средней художественной школы (МСХШ) при институте им. Сурикова, а в 1990 г., после прохождения армейской службы, – студентом Российской Академии живописи, ваяния и зодчества. Здесь произошла встреча Рыженко с Ильей Сергеевичем Глазуновым, выстроившим для учеников строгую иерархию ценностей. «Глазунов, – говорил Рыженко, – это осколок дореволюционной России, дворянин, выдающийся носитель прежней, ушедшей культуры».

Павел считал, что искусство не должно стремиться «обогнать и перегнать» авангард с его ультрасовременной манерой письма, но живописи необходимо вернуться в русло «смиренной старины», академических канонов. Первые серьезные мысли о назначении творчества возникли у Рыженко еще в Академии живописи. Он вспоминал учебу, как счастливейшие годы жизни. «Помню тот восторг, который впервые охватил меня в залах Эрмитажа перед картинами Рембрандта, Ван Дейка, Вермеера… Казалось, все эти великие мастера присутствуют здесь, рядом со мной. Я ощущал дыхание живой истории, величие могущественных Империй – Византии, Рима, Российской Империи. Я ощущал прохладу Синайской пустыни и запах порохового дыма над Бородино, передо мной вставали строгие лики русских воинов, бесстрашных и непобедимых».

Рыженко защитился в 1996 году дипломной работой «Калка». Художник оставил ранее выбранные темы, затворился в своей маленькой мастерской и погрузился в работу, не выходя даже на просмотры. Его увлекала идея написать полотно о Руси, раздробленной на княжества, залитой кровью, но не покоренной. И он создал пронзительную картину страшного поражения гордого Мстислава Удалого и русских ратников в 1223 году при Калке – реке, находящейся на территории нынешней Донецкой области. Оставленные в живых русичи были брошены свирепыми монголами под настил для пирующих. То была казнь, достойная воображения язычников. Но кульминация картины – не в этой ужасной развязке, а во внезапном осознании чудовищной ошибки князем Мстиславом. Он связан веревками, словно грехами, и начинает понимать, что поражение русичей вызвано раздробленностью Руси и его личными грехами – тщеславием и гордостью. Русским князьям надо было учиться внутреннему смирению, и невольно татаро-монголы помогли им в этом. Небо на картине ясное, Мстислав вглядывается в даль, словно предвкушая грядущую победу и славу Руси.

Калка. 1996 г. Холст, масло. 175 cм Х 375 cм.

Можно ли в двух словах обозначить духовно-нравственное кредо Рыженко? И как повлияла на творческий поиск художника его знаменательная встреча с протоиреем Артемием Владимировым, ставшим впоследствии духовником всей семьи Павла Викторовича?

Как говорят, все познается в сравнении. С Павлом Рыженко учились талантливые студенты, подававшие большие надежды. По словам художника, «их учебные работы можно было смело вешать в Третьяковку», рядом с картинами Сурикова и Репина.

Почему же до настоящего искусства большинство из них не поднялись? Беда в том, что у не укорененного в Православии художника отсутствует стойкий иммунитет против тщеславия, сребролюбия и других страстей, ведущих к деградации личности и к потере нравственных ориентиров. Более того, по мнению Рыженко, история искусств знает очень много талантливых художников, растративших свой творческий потенциал на пробуждение страстей в людях. Если бы художник относился к своему делу, как к служению, а не способу заработать, если бы он, как отмечал Павел, «занимался своим делом предельно честно и был бы в ладу с Богом и совестью, он мог бы и большую награду за свой труд получить. Не надо винить ни власти, ни спонсоров, ни их наличие или отсутствие. Нужно начать честный разговор с самим собой». Из двух крайностей – человекоугодия и бедности, – честный художник выбирает бедность, не желая идти на компромисс со своей совестью.

В жизни самого Рыженко случались кризисы – духовные и материальные. Одно время художника бороло уныние из-за финансовых затруднений. Но промыслительно произошла его важная встреча с прот. Артемием Владимировым, после которой у художника открылось второе творческое дыхание. Павел осознал, что «служение искусству нераздельно с религиозным началом, с устоями, с глубокой культурой». Отныне творчество для Рыженко стало «выплеском душевного состояния» и исповедью на холсте.

Художник не занимался рекламой своих выставок, но всегда ожидал тех, кого пришлет ему Бог. «Тот, Кто дал мне возможность все это написать, имеет Свой план, кого из людей на выставку привести. Штучно. Точечно», – убежденно говорил Павел Викторович. И на выставках Рыженко в Центральном музее Вооруженных Сил, ЦДХ или Манеже недостатка в посетителях не наблюдалось: за билетами выстраивались очереди по 300 человек…

ХУДОЖНИК-ТРУЖЕНИК

Колоссальные творческие усилия Рыженко не пропали даром. Они привели к необычайно плодотворным результатам. Кому-нибудь и двух жизней не хватило бы, чтобы взвалить на свои плечи такой груз задач, какой ежедневно приходилось нести на своих плечах Павлу Викторовичу. Каковы итоги его напряженной деятельности в течение двух минувших десятилетий?

За 20 лет работы Павел Рыженко создал 60 грандиозных полотен в лучших традициях русского реализма, написал 6 диорам, сотрудничая со Студией военных художников М.Б. Грекова, старался прививать подлинно художественный вкус учащимся Академии живописи, во время своего преподавания на кафедре композиции.

Рыженко, как ревностный апологет академического реализма, довольно резко высказывался против новомодных тенденций в авангардной живописи…

Это на самом деле так, и не без причины. Как настоящий художник от Бога, Павел Викторович не мог не скорбеть о том, что на его глазах подлинное искусство подменялось профанацией.

«В культуре происходят страшные события, – с горечью сетовал Павел Викторович. – Уже авангард стал «классикой»…» Может быть, такое высказывание Рыженко кому-то покажется слишком ригористичным. Но без сомнения академическая живопись оставляет далеко позади себя авангардизм в его ультрасовременных формах в споре о том, что такое истинное искусство. В реализме наиболее гармоничны, сложны и рельефны композиции, трудоемок творческий процесс и изящен сам замысел произведений. Все это отчетливо проявилось в творчестве Рыженко, которое сам художник четко определял, как «альтернативу авангардному искусству». При этом он пояснял: «Моя задача, как художника, слабого человека, с помощью Божией стоять на пути этого мертвого потока, потока мертвой воды. И сопротивляться этому потоку. Я себя отождествляю не с общеевропейской культурой, общечеловеческой, а с культурой, нити которой тянутся от веков апостольских, через Византию к Руси».

Павел Викторович был бессребреником, полностью посвятившим жизнь служению Богу и ближним через искусство. По словам его супруги Анастасии, художника вообще мало заботило материальное вознаграждение…

Даже «приличную машину» он приобрел только за два года до кончины. Когда картинами Рыженко заинтересовались в Таиланде, Павел отказался от выгодной сделки, так как понял, что она приведет его в духовный тупик. С болью Рыженко обличал пишущих «на заказ» собратий-худжников, тех, которые поступались нравственными принципами в угоду состоятельным заказчикам и растворяли понятия добра и зла, «как в серной кислоте». А подобное случалось нередко.

Как Рыженко воспринимал политическую жизнь в России? Или художник, погруженный в творчество, самоустранился от политики в любом ее виде?

Конечно, как пламенный патриот России, Рыженко живо интересовался как всем происходящим, так и происходившим в пределах страны на всех этапах ее исторического развития. Особенно остро Павел Викторович переживал современные политические кризисы. Хотя область его интересов затрагивала и другие эпохи. Изучая исторические книги и документы, художник старался делать объективные, порою горькие, выводы о тех или иных событиях. Например, он пришел к убеждению, что в 1917 году Российскую Империю увлекли в бездну безбожных идей их последователи, равнявшиеся на Запад, и страна сбилась с пути своего предназначения. Вместе с тем художник верил, что Россия воспрянет ото сна и вновь вернется к своей великой миссии преемницы Византии, оплота Православия на обширнейшей территории. И поведет за собой другие народы ко спасению. Он верил в возрождение Российской православной империи, которая объединит, а не разделит, веками жившие в ней народы.

В чем, на ваш взгляд, заслуга самого Рыженко перед Россией?

Чередой монументальных полотен он последовательно воссоздавал историю Святой Руси и Российской Империи, как двух взаимосвязанных ипостасей Русской Православной Цивилизации. Пожалуй, он единственный из плеяды художников-классиков возложил на себя великий труд – масштабно охватить всю историю Руси-России и запечатлеть ее в красках. Художник живописал «дела давно минувших дней» от самых истоков Руси до трагического крушения российского самодержавия в 1917 году, в котором, однако, он усматривал и семена ее будущего возрождения – по молитвам убиенной Царской Семьи и новомучеников Российских. Рыженко, щедро наделенный многогранными талантами от Бога, поднялся над реалиями современности с упованием на будущее единение Святой Руси, как сонма Угодников Божиих и всего православного народа, с одной стороны, и Российской Державы с ее имперской мощью, с другой. Павел ожидал пробуждения русского народа, возвращения его к спасительным смыслам Православия, и своими произведениями, многие из которых ныне воспринимаются почти как иконы, способствовал этому.

Выставки картин Павла Рыженко – это не монолог, а скорее диалог между художником и зрителями, которые часами могут размышлять над идеями, сокрытыми в его полотнах. Но неподготовленному посетителю трудно разгадать полноту замысла художника, поскольку творчество Рыженко глубоко символично. Павел Викторович осуществлял его по определенным канонам, что приближало его к иконописи. Художник-пейзажист Олег Молчанов называет своего друга Павла Рыженко «героем живописи». Это героизм художника-труженика, затронувшего самые сокровенные темы, коим несть числа: Крещение князя Владимира, русские святые, цари и полководцы, русский Афон, простецы, исторические баталии, царская Голгофа, храмы и монастыри, Великая Отечественная и Первая Мировая война, пейзажи…

Конец блокады. 2013. Холст, масло.

Уподобившись схимонаху-богатырю Пересвету, чей ратный и духовный подвиг Павел Рыженко превознес в шедевральной картине «Победа Пересвета», художник и сам всю жизнь вел сражение. Только Пересвет одолел адепта вражеской силы Челубея на поле Куликовом, а Павел Рыженко вел богатырскую битву за чистоту искусства и Святое Православие. И вышел победителем из этой битвы.

С РАДОСТЬЮ ИСПОЛНЕННОГО ДОЛГА

В этой связи расскажите, пожалуйста, о наиболее известных картинах Рыженко из диптиха «Молитва Александра Пересвета» – «Победа Пересвета». Что известно о них? Как они создавались?

Диптих «Молитва Александра Пересвета» – «Победа Пересвета» Павел посвятил историческому бою богатыря Пересвета с Челубеем. Как известно, этот поединок предопределил победу русского воинства на поле Куликовом. Обе картины органично связаны: без непрестанной молитвы Иисусовой не было бы и победы над грозным татарином Челубеем, лучшим воином Азии, которому и по сей день, как святому, молятся в Тибете последователи оккультизма. Самым главным в картине «Молитва Пересвета» Павел считал взгляд героя-схимника, узнавшего от преподобного Сергия, что вскоре ему надлежит выполнить самое тяжелое в жизни, но спасительное послушание – стяжать русским воинам славу на поле Куликовом и «душу свою положить за други своя». Схимонах Александр отрешенно молится перед рождением в Вечность. Рядом, по словам Павла, «прошуршал ежик», который нисколько не боится богатыря, и в этом указание на духовное преображение героя-схимника. «Как Герасим Иорданский со львом – так и Пересвет с ежиком», – отмечала супруга Павла Викторовича – Анастасия, ставшая хранительницей его художественного наследия. Она свидетельствует, что художник переписывал лик богатыря-Пересвета 25 раз – он удался не сразу, получаясь то излишне суровым, то чересчур благостным. Многие монашествующие, в том числе на Афоне, имеют в келиях бумажные репродукции этой картины. Некоторое время назад у лаврского старца Наума образ Пересвета замироточил…

«Разумейте языцы и поклоняйтеся – яко с нами Бог!» – с таким кличем выдвинулось русское воинство во главе с князем Дмитрием Донским на эпохальную битву на поле Куликовом. Пересвет выехал на коне против Челубея не в кольчуге, а в монашеской схиме, и это подчеркивает, что битва происходила, прежде всего, на духовном уровне. На картине «Победа Пересвета» бой уже закончен. Оба воина сразили друг друга насмерть, но исполин Челубей выпадает из седла на чужую для него землю, а умирающий Пересвет держится в седле, и конь несет его к своим. Кровь стекает по монашеским четкам, на чело святого богатыря уже легла смертная сень, но Пересвет спокоен от осознания выполненного долга. Его победа всколыхнула русских ратников, вдохновляя их на подвиги за Русь Святую. Павел Рыженко так говорил об этом своем самом знаменитом полотне: «Может быть, зритель увидит в моей картине то, что я не смог передать на холсте, и тогда цель труда моего будет достигнута».

У Рыженко есть еще одно монументальное полотно, посвященное Куликовской битве…

К битве на поле Куликовом, рождающей отклик в сердце каждого русского человека, художник возвращался неоднократно. Эту тему Павел Викторович развивал десять лет.

Поле Куликово. 2005. Холст, масло. 150 cм Х 230 cм.

Художник глубоко осмысливал, тщательно изучал историю, много читал специальной литературы. На Куликово поле Павел выезжал несколько раз, чтобы осмотреть местность. Московский князь Дмитрий Донской, благословленный преподобным Сергием на брань, собирал войско с огромным трудом. Вся казна была отдана на вооружение воинов, из числа которых живыми после сражения вернулась только пятая часть. Битва произошла «на Дону усть Непрядвы», то есть силы князя Дмитрия Ивановича и золотоордынского хана Мамая встретились в холмистой степи Окско-Донского междуречья. Известно, что монголо-татарское войско потерпело поражение, во многом благодаря неожиданному удару Засадного полка под командованием Владимира Серпуховского и воеводы Дмитрия Боброк-Волынского. Владимир Возовиков в книге «Поле Куликово» так описывает решающий этап битвы: «Был в великом сражении один момент, когда все остановилось, замерло, замолкло… Лавина неведомой конницы, горя чешуей доспехов и бросая в очи татар острые, ломкие молнии отточенных мечей, широким крылом огибала Зеленую Дубраву, захлестывая Куликово поле, как захлестывает берег волна, рожденная проломившимся дном океана. Минуту и другую лишь многотысячный топот идущих карьером коней царил среди безмолвия, но вот порыв ветра разорвал, смыл красный туман, и над серединой блистающей лавы багряно плеснули стяги русского конного полка». Это – преддверие торжества русского воинства. Но победа досталась дорогой ценой, ценой жизни героев, не вернувшихся с поля Куликова. Павел Рыженко так изобразил жертвенность и мужество русских ратников: «В картине на переднем плане я поставил отца и умирающего у него на руках сына-богатыря, в расцвете сил отходящего к Богу, но с радостью исполненного долга». Так отец-воин, подобно праведному Аврааму, принес в жертву не столько собственную жизнь, которую до поры сохранил ему Господь, но жизнь любимого сына. И сам напутствовал его в Вечность.

Обращался ли Павел Рыженко в своем творчестве к раннехристианским временам?

К примеру, картина «Выбор веры» посвящена подвигу мученичества Святого Георгия Победоносца. Она переносит зрителей в Ш век, в блестящий и надменный Рим. Приближенный к императору могущественный полководец Георгий сделал свой выбор веры: ему, язычнику в прошлом, открылась Истина, и он теперь готовится умереть за Христа. В одночасье Георгий теряет власть и благосклонность императора, препоручавшего ему важнейшие государственные дела, но приобретает неизмеримо больше – покой и радость души во Христе. Сам император не находит душевного покоя, видя разделение в собственном доме, ибо императрица Александра исповедует Христа вслед за Георгием.

В комментариях к этой картине Павел написал: «Вот она, Истина – Крест Христов никого не оставляет безучастным. Так было в Ш веке. Так есть и теперь. Рано или поздно каждый должен сделать свой выбор… Нам очень важно жить сейчас цельно и стоять за правду до конца. Гонения на христианство уже начались. Они выражаются в сильном сопротивлении, которое оказывается нашим обществом идее чистоты, целомудрия… Христианин должен быть готов к внутреннему стоянию за правду Христову до конца».

Тема покаяния – сквозная для творчества Павла Викторовича. Наиболее ярко она представлена в триптихе с одноименным названием – «Покаяние»…

Удар колокола (№1 из Триптиха «Покаяние»). 2004. Холст, масло. 70 cм Х 130 cм.

На первой картине – «Удар колокола» – мы видим красноармейца, участвующего в боях за монастырь, и случайно тронувшего веревку колокола, который вдруг зазвучал и наполнил израненную душу с детства знакомыми звуками. Возможно, вместе с «товарищами» он, в разгар революционного угара, некогда сбрасывал с храмов колокола. Здесь красный командир впервые осознает чудовищность своего выбора и братоубийственной войны. На второй картине («Веночек») он посещает могилу жены, и слезы катятся по щекам сурового воина. Скорбящая душа может утешиться только единением с Богом. На третьей картине («Муравейник) этот человек предстает нам уже преображенным долгим путем покаяния и молитвы. Теперь это странствующий инок, похожий на Серафима Саровского, с просветленным ликом. Старец присаживается отдохнуть у муравейника в лесу. Жизнь муравьев упорядочена: каждый несет свое «послушание», и нет в муравейнике ни войн, ни революций… Старец давно примирен с Богом: прошлое омыто слезами, и покаяние его принято.

ПРОШЛОЕ ОМЫТО СЛЕЗАМИ…

Многие из полотен Павла Рыженко посвящены подвигу Царя-Страстотерпца Николая II и его Семьи…

Художник своими картинами стремился возбудить в православном народе нелицемерную любовь к Святым Царственным Мученикам и добиться всеобщего почитания Св. Царя Николая и его Семьи. А в последние годы жизни Рыженко царская тема в его творчестве стала центральной. Он пишет множество картин, где изображается царь-мученик Николай II с Семьей в разные периоды времени. По выражению прот. Артемия Владимирова, Павел искал и нашел себе Кормчего в лице царя. «Тайна России, – считает прот. Артемий, – отражается в очах Государя, выписанных Серовым и Рыженко».

Как духовник Павла, отец Артемий видел, что художник больше, чем многие, верил в восстановление самодержавия в России.

Прощание с конвоем. (№1 из Триптиха «Царская Голгофа»). 2004. Холст, масло. 180 cм Х 280 cм.

Перед написанием «Царской Голгофы» в 2002 году Рыженко ездил в Екатеринбург, молился на Ганиной яме, и в его сознании возникло видение эскизов картины. Их он и перенес на полотна. По словам художника, «Государь – это пример отстаивания веры и пример невероятной жертвенной любви, это отец своего народа, который отрекся от него…»

Известно, что художник работал над фреской Страшного Суда для кафедрального Собора в Якутии. Успел ли он закончить свой труд? И как в его сознании соотносились религиозность и служение Богу через искусство?

Павел Рыженко был убежден, что реалистическое искусство – это ступень к храму. «Это почетно – быть ступенькой, быть рабом Божиим. А дальше храма – уже Вечность».

Свою грандиозную, необычную фреску Страшного Суда для кафедрального Собора в Якутии Рыженко закончить успел. Художник создавал ее по благословению епископа Якутского и Ленского Зосимы. При этом Павел Викторович ставил перед собой цель не просто расписать западную стену Собора по канонам иконописи ХIV-ХV вв. Он размышлял и над тем, как провести параллели с современностью. Этот замысел ему удался.

На фреске Господь и Апостолы судят мир, а к Божьему Милосердию взывают Богоматерь и Иоанн Предтеча. Слева от Христа изображены Св. Константин с воинством, мученики первых веков христианства, древнерусские святые и воины. Справа – Христолюбивое Воинство России, в том числе солдаты Первой Мировой и Второй Чеченской… В центре всей композиции Павел изобразил самого себя, как грешника, с трепетом ожидающего суда. Павел пояснял, что каждый может поставить себя на его место…

Одесную Господа – всеобщее Воскресение мертвых и Святая Русь, торжествующая под сенью шатровой церкви. Царственные Мученики и прп. Серафим ведут в Рай большой поток русских людей разных эпох. В нем различимы Суворов и один из моряков с «Курска». Поодаль ребенок молится у могилы воина, отдавшего жизнь за Родину в годы Великой Отечественной войны.

Ошую Господа спускается древний змий, что вообще типично для фресок Страшного Суда. Полыхают развалины «нового Вавилона за океаном»… Внизу воскресают только для того, чтобы отправиться в геенну, астролог, горделивый фарисей, самоубийца, содомит и прочие враги Божии. Современная блудница в деловом костюме измазана кровью убиенных во чреве детей, которые мешали ей «брать от жизни все» и делать собственную карьеру. Многим есть над чем задуматься и плакать.

Какими был уход Мастера? К чему прилагал он творческие усилия в последние месяцы жизни?

Незадолго до кончины, буквально на пределе возможностей, Павел работал над масштабной диорамой «Стояние на Угре» для Владимирского скита Калужской Свято-Тихоновской пустыни. Посетив диораму уже после кончины художника, Святейший Патриарх Кирилл сказал: «Прекрасная диорама Павла Рыженко – это его лебединая песня. Он ушел от нас рано, полный сил и творческой энергии, и он открыл особую страницу в истории русского искусства… Каждый, кто будет сюда приезжать, будет вспоминать исторический подвиг народа, создателя диорамы и украсителя этого святого места».

Благословение Сергия. 2005 г. Холст, масло. 100 cм Х 60 cм.

Промыслительно, что Павел Рыженко ушел от нас в ночь с 16 на 17 июля 2014 года, в день памяти Святых Царственных мучеников, которых он так почитал, а его отпевание состоялось 20 июля, накануне Собора Радонежских Святых и после дня памяти прп. Сергия Радонежского, образы которого Рыженко писал так же часто и благоговейно. По словам прот. Артемия Владимирова, Павел «Промыслом Божиим вступил в тот мир, о котором размышлял, молился, которому служил. Сегодня, верим, время праведного воздаяния этому редкому для нашего времени труженику…»

Павел Рыженко однажды так определил назначение своего творчества: «Надеюсь, что мои картины разбудят генетическую память современников, гордость за свое Отечество, а быть может, помогут зрителю найти для себя единственно правильный путь. И тогда я буду счастлив выполненным долгом».

Несомненно, сделать это художнику удалось.

Беседовала Нина ГАБОВА