Как за каменной стеной

7 марта – день рождения отца Димитрия Смирнова. Вечная память! Своими воспоминаниями о батюшке с читателями нашего сайта поделилась Екатерина Грошева.

Это был июнь (а может, июль) 1990 года. Мне 12 лет, летом я крестилась в Иоанно-Богословском монастыре под Рязанью. Друзья моего папы решили встретиться после этой летней поездки, во время которой мы приняли крещение. Местом встречи стал храм святителя Митрофана Воронежского, мы тогда и не знали, что это за храм. Кто-то из друзей уже знал отца Димитрия и предложил собраться там. И вот мы приехали по адресу, но прошли мимо, потому что купола на храме еще не было. Нас окликнули: «Вот же храм!» Сам отец Димитрий рассказывал, что он в первый раз мимо проехал несколько раз – так и с нами случилось.

Мы пришли, когда служба уже началась. Первое впечатление – яблоку упасть негде, храм – битком, еле втиснулись! К середине службы я уже пробралась вперед и впервые увидела и услышала батюшку, его проповедь, не помню о чем, но было интересно. Я обратила внимание насколько доходчиво и просто он говорил. Это впечатлило. И еще было очень много детей. Примерно три ряда впереди, все ступеньки заняты детьми.

Уже после окончания службы я видела, как к батюшке подходят люди, как он с ними разговаривает, как внимательно слушает. Меня еще очень удивило: как он запоминал имена. То есть, первый раз я к нему пришла и назвала себя, а во вторую встречу он уже ко мне по имени обратился. У него на имена была потрясающая память.

Еще интересный момент произошел тем же летом. Я с мамой, она не воцерковленная, в августе на месяц уехала в другой город, к друзьям на отдых. Когда я вернулась, то почувствовала, что мне в храм как-то не хочется идти. А папа, один раз придя в храм святителя Митрофана Воронежского, так и стал туда ходить. И вот в воскресенье я начала нарочно время тянуть, медленно собираться – и добилась своего, в храм мы не поехали. Через неделю я снова не хотела ехать на службу, но папа настоял. И на проповеди в тот день отец Димитрий сказал: «Вот, например, не дай Бог, конечно пробовать, но если мы, скажем, месяц не походим в храм, то мы почувствуем, что нам не хочется приходить!» И меня это так впечатлило, словно прямо обо мне было сказано. И через неделю я уже пришла в храм без принуждения.

И вот я стала посещать службы, ходить на исповедь. Года через два начала петь на клиросе. Я до этого училась в музыкальной школе, играла на скрипке, бросила, правда… Родители меня не принуждали: «Не хочешь – не надо». И вот примерно через год папа поехал в храм Троицы в Голенищево к отцу Сергию Правдолюбову, по какому-то вопросу, и там увидел, как Кустовский (Евгений Сергеевич Кустовский – педагог, регент, церковный композитор – прим. ред.) ведет занятия с детьми. И я начала заниматься у него, а ходить продолжала в храм святителя Митрофана Воронежского. Тогда, в 1990-е годы, люди часто пели вместе с клиросом во время службы. Помню, у одной женщины была книжка с текстом Литургии, я к ней заглядывала и подпевала. Кто-то услышал и сказал регенту Татьяне Павловне – вот девочка поет. Татьяна Павловна предложила петь на клиросе, и мы с папой подошли к отцу Димитрию, и он благословил.

Помню такой случай. Я уже училась у Кустовского и на службах подпевала. И вот однажды пели знаменным распевом, который предполагает пение в унисон, а я стала пытаться петь в терцию. И отец Димитрий так на меня посмотрел: «Ты чего? Не надо!»

Батюшка тогда служил один, без диакона, кадить начинал немного раньше, еще на пении Трисвятого, кадит и поет Ярославское Трисвятое.

В 1990-е отец Димитрий много занимался с клиросом, особенно, когда мы готовились к Патриаршей службе в 1995 году. Должно было состояться освящение храма святителя Митрофана Воронежского, и он несколько спевок, можно сказать, провел. Не как профессиональный музыкант, а, скорее, как режиссер. Он напутствовал: «Милость мира» вы должны спеть так, как будто вы идете на Куликовскую битву». Или говорил регенту: «Дай тон, а я изображу», задавал общее настроение.

На самой Патриаршей службе немного загнали «Во Царствии Твоем», и батюшка написал записку «НЕ ГОНИ!» большими буквами и передал на клирос регенту, жаль, что она не сохранилась. На обычных службах отец Димитрий сам подходил и говорил: «Ну что вы как вареные сегодня?!» Без злобы, конечно, но строго.

Я пою на клиросе с осени 1992 года. Меня как-то спросили: «Нравится ли тебе петь на клиросе?» И я не знала, как ответить. Ведь это моя жизнь! Нравится ли вам дышать?

Когда меня спрашивают, помогал ли отец Димитрий в выборе жизненного пути, то я отвечаю, что он мог направить, но не настаивал. Обычно человек сам выбирал и советовался с батюшкой, а тот одобрял или наоборот говорил, что не стоит. После школы я пошла в Свято-Тихоновский институт, а потом еще и музыкальное отделение Шолоховского пединститута окончила.

Пел ли отец Димитрий? На службах в 90-е иногда приходил петь на клирос стихиры, часто сам читал канон. В машине за рулем напевал что-то. Его любимым композитором был Стравинский, классическую музыку он любил, а  когда прихожане устраивали концерты, то батюшка всегда старался их посещать и всячески эти концерты приветствовал. Византийское пение очень любил.

Как-то я шла из главного корпуса ПСТГУ на занятие по вокалу неподалеку, на перекрестке поравнялся со мной батюшка на машине, открыл окно, спрашивает: «Куда идешь? Если в храм, то могу подвезти – минута на размышление!» И я подумала: «А, прогуляю вокал». Потому что лишний раз пообщаться с батюшкой, проехать с ним до храма – это всегда было радостью. И в дороге он включил греческое пение, монастырь Симонопетра, спросил: «Здорово поют, правда?» Расспросил о делах, об учебе, уточнил, сколько мне лет и когда день рождения. На двадцатилетие подарил коробку конфет и маленькую писаную иконку Феодоровской иконы Божией Матери –она у меня, конечно же, до сих пор хранится.

Рядом с ним было хорошо. Как за каменной стеной.

Однажды на службе отец Димитрий всем, как говорится, «надавал». И не за то, что плохо пели. Кто-то во время службы сказал что-то смешное и, это же заразно, один засмеялся, второй, вскоре весь хор не мог петь. Батюшка вышел и сказал очень строго: «Вы где вообще находитесь?!» И несколько человек получили от него по щеке.

К концу жизни он как-то лояльнее стал ко всему относиться. Реже отчитывал. Иногда случалось: ну плохо поем, и фальшиво бывало, и не вместе. А он выходил после службы со словами: «Какая замечательная служба была!» Не то что он этой фальши не замечал, но он как-то всему радовался. А может, даже и не обращал внимания на какие-то недостатки как на нечто второстепенное. Помню одну из служб, году примерно в 2016, в домовом храме сщмч. Владимира Амбарцумова. Было Всенощное бдение под престольный праздник, мы пели втроем. И отец Дмитрий вышел, сказал: «Как же здорово! Наверное, лучшая служба в моей жизни! Как же здорово вы пели!» А как мы пели? Да обычно пели. Потом я как-то на неделе в чем-то провинилась, и батюшка мне сказал: «За то, что так хорошо пели – прощаю!» Он меня нередко наказывал за привычку опаздывать – вплоть до отлучения от Причастия.

Рассказывал отец Димитрий, как в молодости, тогда он еще не был священником, ходил в Кремль прикладываться к мощам своего небесного покровителя царевича Димитрия, заходил в Архангельский собор, который тогда был музеем, там сидел смотритель. И вот отец Димитрий выжидал, когда смотритель отвернется, и – раз – за ограду, приложится – и назад. Смотритель как увидит: «Что вы делаете?! Это же нельзя!» А отец Димитрий: «А я уже приложился!»

Как-то в разговоре отец Илья сказал про одного батюшку: «Да, он хороший человек, хороший священник, но ему не хватает такого хулиганства, которое есть у отца Димитрия!»

Была одна поездка запоминающаяся, когда я убедилась, насколько велики были нагрузки у отца Димитрия. На Рождество, после ночной службы, после трапезы, отец Димитрий подошел и сказал: «Мне нужно двое певчих в Мышкино». И вот под утро мы сели в машину, поехали, в машине подремали немного. Это была первая Литургия в Мышкино. Батюшка там помогал, исповедовал. А после службы вышел на проповедь с Евангелием и сказал: «Ну, начинаем первый урок!»

После службы нас покормили, мы вернулись в Москву, где у батюшки в 16 часов была служба в храме Христа Спасителя, Патриаршая служба, после нее еще концерт, а затем эфир на радио «Радонеж». Водителя тогда у батюшки не было, он сам за рулем, но тогда нас до Мышкино кто-то довез. И вот выгрузились у храма Христа Спасителя со всеми вещами, со всем облачением, а после службы и концерта он поехал со всем этим на метро на эфир Радонежа. Перед той службой мы помогали ему нести вещи, я взяла его скуфейку и по неосторожности ее уронила, а это зима, грязь, поднимаю испачканную скуфью, на него смотрю виновато, пытаюсь грязь отчистить, а он: «Не надо! Сейчас высохнет – само отвалится». Ни тени осуждения в мою сторону. И вот мы с другой певчей несем облачение, у батюшки в руках какой-то портфель, и видим – парень стоит, курит. Батюшка: «Ну что ж ты купишь на территории храма?» Парень так засмущался, что бросил окурок. А отец Димитрий ему: «Ну вот, бросил!» Нагибается, берет окурок и идет, в одной руке портфель, в другой – окурок. Я говорю ему: «Дайте мне! А то скажут, что батюшка идет с сигаретой», он в ответ: «А мне наплевать, что скажут!» К общественному мнению он всегда был абсолютно равнодушен. И вот он с этим окурком до урны дошел и выбросил.

В 1997 году перед Великим освящением храма Благовещения была, конечно, активная подготовка, очень много было сделано. И вот, когда уже все закончилось, состоялась Патриаршая трапеза в гимназии «Свет», здание которой тогда только отреставрировали, Патриарх его тогда же освятил. И вот после трапезы, когда Патриарх уже уехал, отец Димитрий вернулся и сказал: «Вы даже не представляете, какое мы дело сделали! Теперь можно и картошку ехать копать!» Тогда, в 1990-х, на даче под Сергиевым Посадом рядом с Гремячим у батюшки был огород, он сам его возделывал. Как-то рассказал, что собрал четыре мешка картошки, один себе оставил, на балконе хранит, а три – в храм. «Дома нам на год хватает, а в храме за три недели сметают!» А мы в трапезной и не знали, чью картошку ели! И клубнику отец Димитрий выращивал. Бывало приедет в храм: «Что-то у меня ноги болят! А, да я ж вчера картошку копал!»

Мне повезло, мы, можно сказать, оказались соседями: в четырех километрах от него у моей мамы была дача, в Воронино. И мы там порой пересекались. Отец Димитрий отпуск проводил обычно в деревне. Как-то звонит мне: «Ты не знаешь, будет служба в Слотино на Казанскую?» Я говорю: «Не знаю, но схожу – узнаю». «Да не надо! Мне тебя жалко гонять!» Но для батюшки сходить… Мы с братом прогулялись, узнали – будет.

Последняя встреча произошла у нас на Рождество Богородицы 2020 года. Мне удалось подойти, сказать, как я рада его видеть! Отец Димитрий тогда уже болел. Кстати, у батюшки было такое послушание – священноначалию или врачам. Исполнял рекомендации четко. В общем, тогда врачи не разрешили отпраздновать именины, и отец Димитрий решил в июне всех собрать, такая получилась почти прощальная трапеза. После этого батюшка совсем редко появлялся. Это было последнее большое собрание всех.

Запомнилась служба на пятидесятилетие батюшки в 2001 году. Приехал владыка Арсений, меня тогда поставили регентовать, а мне всего двадцать два года было. Причем это была Литургия Преждеосвященных Даров. Тогда еще архиерейские службы редко случались, готовились к ним очень тщательно. И когда служба закончилась, батюшка сказал: «А хорошая все-таки вещь – день рождения! Сколько мы в храме-то сделали!»

Отец Димитрий очень любил рыжих – и людей, и котов. Если встречал кого-то огненно-рыжего, всегда умилялся. Иногда говорил: «Когда стану уже старый, не смогу служить – котика себе заведу». Еще любил немецких овчарок, тоже говорил, что в старости себе заведет. Кстати, частично мечта сбылась, потому что у зятя овчарка была.

Однажды, кажется, по радио, отец Димитрий отвечал на вопрос о собаках. Как-то он освящал квартиру, хозяева предупредили, что не будут присутствовать, вы, мол, сделайте, что положено, а нас не будет. И вот зашел батюшка в пустую квартиру, непривычно как-то в одиночку, все-таки предполагается присутствие хозяев, совместная молитва. И вот отец Димитрий готовит все к освящению, раскладывает, и в комнату заходит немецкая овчарка. «Ну что ж, иди сюда, будем освящать твой дом». И вот собака все время, пока совершалось чинопоследование, спокойно сидела, а по завершении, после слов отца Димитрия: «Ну вот, освятили твой дом», ушла.

Когда мы ездили в Слотино, то потом он меня подвозил и по дороге набирал воду в источнике. У дочери отца Димитрия Маши в детстве была реакция на водопроводную воду. И батюшка в молодости возил воду из источника Макария Желтоводского в Алтуфьево домой на улицу Лобачевского на юго-западе Москвы. А в Слотино мы уже намного позже ездили.

Были когда-то у отца Димитрия «Жигули», шестерка, сиреневого цвета. А учил его водить некий дядя Миша. Батюшка, случалось, лихачил, сама была свидетелем. Однажды он проехал на желтый свет, вышли из машины такие крутые братки с явно недоброжелательными намерениями. И батюшка выходит, они видят – священник в подряснике, крутость их как-то спала, мол, мы и сами виноваты…

Нередко случалось, что те, кто был заочно настроен против отца Димитрия, при личной встрече меняли свое мнение о батюшке.

Однажды происходило общее соборование братства Всемилостивого Спаса. Вдруг какая-то женщина начала в храме кричать. Отец Димитрий подошел в алтаре к отцу Владимиру Воробьеву: «Благослови, владыко, беса изгнать!» (хотя отец Владимир не епископ). Тот, не совсем понимая, ответил: «Ну, попробуй». Отец Димитрий вышел из алтаря, взял тетку под руку. Вскоре вернулся. «Ну что, изгнал? – спросил отец Владимир. ‒ Изгнал, изгнал. Вместе с теткой», ‒ ответил батюшка.

Вспомнился яркий момент, как батюшка на стройке в храме святителя Митрофана сам таскал кирпичи. Одевался в рабочую одежду, рукавицы. Это и впечатление производило на окружающих, и народу много собиралось посмотреть, как батюшка работает. Ну и помочь, конечно. В 90-е годы очень много работы делали сообща. Он на воскресной Всенощной службе говорил, что пойдет работать на стройку, и народ за ним шел. «У нас трудящиеся работают на молящихся, а молящиеся молятся за трудящихся», ‒ так батюшка говорил. Отец Димитрий всех расставлял по рабочим местам, организовывал работу.

Отец Димитрий очень интересовался своим родом, старался ездить к родственникам, опекал, помогал. Он любил людям помогать.

Екатерина ГРОШЕВА